Российская сталь в любую точку мира, законно
На прошедшей неделе румынское издание Profit.ro. сообщило, что сербская инвестиционная компания Hefestos Capital приобрела европейские заводы Трубной металлургической компании (ТМК).
ТМК-Artrom, которая теперь получила название Artrom Steel Tubes, объединяет производственные мощности в Румынии по выпуску бесшовных труб мощностью 200 тыс. тонн в год и торговые и сбытовые компании в Германии, Италии и США. При этом сама ТМК под санкции в 2022 году не попала. Ее владелец Дмитрий Пумпянский был внесен в санкционный список ЕС, однако после этого передал руководство компанией менеджменту. Тем не менее, активы, аффилированные с российскими юридическими или физическими лицами испытывали трудности с операционной деятельностью - блокировка счетов, отказ контрагентов от долгосрочного сотрудничества. Страны, на территории которых располагались российские активы, безусловно заинтересованные в сохранении рабочих мест и производства, но, не желая попадать под действие санкций, устанавливали собственный контроль над предприятиями или же активно лоббировали проведение сделок по их продаже.
В начале 2000х годов российские металлурги взяли курс на глобализацию своего бизнеса. «Северсталь» Алексея Мордашова первой из российских компаний начала покупать производственные мощности за рубежом. Так, компания приобрела активы обанкротившейся Rouge Industries в США за $285,5 млн. Затем были еще покупки в США и Западной Европе. Пыталась компания даже участвовать в крупнейшей сделке в истории мировой сталеплавильной отрасли: Mittal Steel купила Arcelor и стала крупнейшей металлургической компанией мира – ArcelorMittal. Но все зарубежные активы компания продала уже к 2014 году. Стратегия себя не оправдала. Зарубежные заводы были и у других российских металлургов - Evraz, НЛМК, «Мечел». Но еще до начала санкционного давления 2022 года компании продали большую часть этих активов. Так, например, Evraz в 2019 году договорился о продаже дочернего ванадиевого предприятия в США Evraz Stratcor. Так же ТМК в 2019 году продала итальянскому производителю труб Tenaris свою американскую «дочку» ТМК Ipsco Tubulars да $1,209 млрд. В 2015 году «Мечел» избавился от единственного североамериканского актива угольной компании Bluestone на очень невыгодных условиях: компания была куплена в 2009 году за $676 млн, а продана российской компанией за $5 млн.
Российские металлурги столкнулись с довольно жестким регулированием в зарубежных юрисдикциях, говорит управляющий директор рейтинговой службы НРА Сергей Гришунин. «Это касалось производственной безопасности, стоимости экологических нарушений, стоимости рабочей силы и возможности ужесточать режим труда. Все это привело к существенным потерям в ходе работы зарубежных подразделений российских металлургов. Были прецеденты, когда простой предприятий с выплатой зарплаты сотрудникам оказывался предпочтительнее, чем полноценная загрузка предприятий», - описывает ситуацию он. Эффективность сохраняли те предприятия, бизнес-процессы которых были основаны на поставках дешевого сырья и полуфабрикатов с российских предприятий. Однако в текущих условиях такое бизнес-цепочки осуществить практически невозможно. В целом, на таких поставках было построено и взаимодействие российских металлургов с другими контрагентами на западных рынках.
До очередного кризиса, разразившегося в прошлом году, озвучивались металлургами и планы по локализации производства в азиатских странах. Так, например, НЛМК планировала наладить производство трансформатором стали в Индии. Однако проект так и не был реализован. Перспективы развития собственных мощностей в Азии сегодня также сомнительны, даже не смотря на политику глобального разворота на Восток, сомневаются эксперты. «Работа с азиатскими партнерами традиционно характеризуется существенным различием в бизнес практиках. Для Китая характерна чрезмерно жесткая проработка контрактных условий с большим количеством раундов согласования. Для Индии - бесконечное обсуждение уже согласованных условий в зависимости от изменяющихся рыночных условий. В этой связи, российские инвесторы, привыкшие к довольно быстрым сделкам у нас в стране и на Западе, не выдерживают таких режимов работы и отказываются от сделок. Сейчас новых покупок не ожидается, но портфельные инвестиции в азиатских производителей могут иметь место для получения доступа к дивидендным потокам и возможности оказывать влияние на менеджмент компаний», - поясняет Сергей Гришунин. «Сомнительно, что собственники российских стальных компаний будут рассматривать возможность покупки каких-то активов в Азии, ведь в таком случае нужно будет задумываться о комплексном обеспечении этого производства в Азии относительно дешевым сырьем –рудой, углем, газом, что с учетом больших транспортных плеч будет непросто сделать. Российские стальные компании скорее стратегически сейчас видят себя исключительно в пределах России, с точки зрения производства, при необходимости проведения модернизации существующих мощностей», - согласен директор группы корпоративных рейтингов АКРА Илья Макаров.
Как же в текущих условиях российской стали добраться до привычных контрагентов, не создать санкционные риски для новых, оставшись при этом в правовом поле? Собрали «план действий» от юристов.
Старший партнёр коллегии адвокатов Pen & Paper Антон Именнов:
«Цель любых международных санкций – прекращение противоправного, с точки зрения вводящей их юрисдикции, поведения и предотвращение такого поведения в будущем. Например, Управление по контролю за зарубежными активами Министерства финансов США (OFAC) на своем официальном сайте указывает, в частности, что «конечная цель санкций – не наказать, а добиться позитивных изменений в поведении». Для достижения этой цели санкции вводятся как в отношении политической элиты, так и в отношении российского бизнеса, то есть как отдельных его представителей, так и отраслей российской экономики в целом.
Таким образом, воздействие на экономику осуществляется по двум направлениям: путем введения блокирующих санкций в отношении крупных представителей бизнеса и путем введения ограничений на торговлю в определенных секторах экономики. В первую очередь эти меры затронули российскую добывающую и энергетическую промышленность.
В части блокирующих санкций в отношении представителей металлургии западные юрисдикции практически единодушны. Так, Виктор Рашников находится под санкциями всех западных юрисдикций, которые поддерживают санкции в отношении России, в отношении Алексея Мордашова санкции введены всеми кроме Канады, а в отношении Дмитрия Пумпянского от введения санкций воздержалась только Австралия.
Введение блокирующих санкций влечет за собой не только запрет на взаимодействие с самим подсанкционным лицом, но и принадлежащим или контролируемым таким лицом активами. В силу этого блокировка коснулась и бизнеса названных лиц. При этом если снять блокировку можно, предоставив надежные доказательства того, что подсанкционное лицо перестало быть собственником и/или контролировать то или иное юридическое лицо, то комплаенс и репутационные риски все равно сохраняются. Активы, переданные третьим лицам уже после введения санкций в отношении их первоначальных владельцев или контролирующих лиц, сохраняют определеную степень токсичности, что в свою очередь влечет невозможность или даже нежелание многих контрагентов вступать с ними в какие-либо экономические отношения. Вполне вероятно, что именно с этим связана продажа европейских активов Трубной металлургической компании после того как Дмитрий Пумпянский вышел из состава акционеров компании и передал контроль менеджменту. В отношении секторальных санкций такого же единодушия как в отношении блокирующих санкций пока не наблюдается.
В Европейском Союзе специально вопросам импорта изделий из железа и стали посвящена статья 3g Регламента ЕС 844/2014 от 31 июля 2014 года. Она запрещает:
1) импортировать (прямо или косвенно) перечисленные в приложении XVII изделия из железа и стали, если они происходят из России или были экспортированы из России;
2) закупать такие товары, если они происходят из России или находятся в России;
3) транспортировать такие товары;
4) оказывать техническое или финансовое содействие в совершении таких операций, а также оказывать посреднические услуги.
Более того, с 2024 года запрет будет распространен даже на происходящие из третьих стран полуфабрикаты из чугуна или нелегированной стали, если в них используется российская продукция (товары с кодом товарной номенклатуры 7207 11 или 7207 12 10).
В Великобритании аналогичные запреты установлены главой 4С Регламента Великобритании о санкциях в отношении России 2019 года.
Санкционное законодательство США не содержит запретов на экспорт российской металлургической продукции. Однако в списках товаров, ввоз которых ограничен в рамках действующих правил экспортного контроля в отношении России, встречаются товары, производимые из некоторых металлов. Большая часть ограничений связана с поставками стали и связанных товаров. Кроме того, в отношении российской металлургической промышленности в США применяется тарифное регулирование, то есть тарифы на ввоз российских металлов уже были и потенциально могут быть повышены. В списке товаров, попадающих под тарифное регулирование, также указана сталь. Какие-либо исключения не предусмотрены, поскольку нет полного запрета. В США на данный момент обсуждаются ограничения на отдельные виды товаров, а не отрасль в целом. Например, уже длительное время ведется работа по ограничениям на алюминий, произведенный в России.
Запреты касаются не только товаров, которые вывозятся из России, но и товаров, страной происхождения которой является Россия. В связи с этим схемы «параллельного импорта» не совместимы с режимом санкций. Реализация продукции через трейдеров получателям в странах, которые ввели соответствующие ограничения, тоже будет запрещена. Следовательно, единственными законными получателями российской продукции из стали и железа могут быть лица, на которых не распространяется юрисдикция стран, которые ввели санкции. При этом по общему правилу сделки с такими лицами не должны иметь связи с юрисдикцией, в рамках которой действуют санкции. Например, если расчеты по сделке осуществляются в долларах, евро или фунтах, автоматически возникает связь с юрисдикцией США, ЕС или Великобритании, соответственно, а сама сделка будет признана нарушающей режим санкций. Последствием может стать как привлечение к административной или уголовной ответственности за нарушение режима санкций, так и введение санкций в отношении сторон сделки.
Более того, даже сделки, не имеющие связи с соответствующей юрисдикцией, могут представлять санкционные риски в силу вторичных санкций, которые могут быть введены в отношении тех, кто способствует нарушению установленных запретов. Тем не менее, следует учитывать, что вторичные санкции сейчас применяются только США и ЕС. В случае с США риски вторичных санкций возникают преимущественно при закупке продукции компаний, контролируемых подсанкционными лицами, а в ЕС вторичные санкции хотя и предусмотрены, но пока ни разу не вводились.
Очень важно отметить, что обход санкций – это правонарушение, в абсолютном большинстве юрисдикций влекущее за собой как административную, так и уголовную ответственность (в США, например, предусмотрено лишение свободы до 20 лет и 1 миллион долларов США штрафа, или и то и другое). Поэтому «допустимые пути обхода санкций» - это не очень остроумный оксюморон.
При этом санкции не являются абсолютными. В первую очередь, стоит помнить о том, что сам факт введения или продления санкций может быть оспорен. Все западные юрисдикции признают универсальное право на защиту и, как следствие, допускают возможность обжалования санкций (известны даже некоторые удачные примеры). Кроме того, даже в рамках действующих санкционных режимов существуют меры, совместимые с санкционным законодательством.
Во-первых, во всех юрисдикциях предусмотрены перечни продукции, на которую санкции распространяются. Они весьма обширны, но все же товары, не указанные в перечнях, строго говоря, под вводимые ограничения не подпадают. Во-вторых, санкции касаются не любой продукции, в которой содержатся российские сталь или железо. Если из них в третьих странах произведены самостоятельные товары, чьи потребительские свойства отличаются от свойств российских товаров, попавших под санкции, то на такие товары санкции тоже не распространяются. Причем такой подход применим даже к полуфабрикатам. ЕС хотя и предусмотрел запрет на операции с происходящими из третьих стран полуфабрикатами из чугуна или нелегированной стали, если в них используется российская продукция, но отсрочил его введение в действие до октября 2024 года. В Великобритании такой оговорки вообще нет. В-третьих, для совершения операций, запрещенных по общему правилу санкционным законодательством той или иной юрисдикции, предусмотрен институт исключений (как общий в рамках генеральных лицензий, так и специальных, выдаваемых отдельным участникам оборота).
Например, в ЕС до 31 марта 2024 года допускается оборот полуфабрикатов из железа и нелегированной стали (код товарной номенклатуры 7207 12 10) в установленных объемах (с каждым годом объем все меньше). Кроме того, до 17 июня 2022 года действовало исключение для операций с товарами, предусмотренными Частью А Приложения XVII, осуществляемых во исполнение обязательств по контрактам, заключенным до 16 марта 2022 года, и до 8 января 2023 года действовало аналогичное исключение для операций с товарами, предусмотренными Частью В Приложения XVII, осуществляемых во исполнение обязательств по контрактам, заключенным до 7 октября 2022 года. Индивидуальные разрешения в ЕС могут быть выданы властями государств-членов ЕС, если сделки необходимы для создания, эксплуатации, технического обслуживания, снабжения топливом и восстановления и безопасности гражданского ядерного потенциала, продолжения работ по проектированию, строительству и вводу в эксплуатацию ядерных установок, а также для поставок материалов-прекурсоров для производства медицинских радиоизотопов и аналогичных медицинских целей, для поставок критически важных технологий для радиационного мониторинга окружающей среды, а также для гражданского ядерного сотрудничества, в частности, в области исследований и разработок.
В Великобритании и США запрещенные по общему правилу операции могут совершаться на основании лицензий, выдаваемых компетентными органами.Таким образом, даже введение санкций не влечет за собой полного прекращения оборота изделий из железа и стали российского происхождения, хотя и значительно влияют на объем такого оборота».
Руководитель шведской юридической компании Baltic bridge AB Антон Кривозубов:
«Для того, чтобы говорить о том, каковы легальные возможности работы в условиях санкций, следует разобрать сам санкционный механизм.
Санкции — это набор нормативных актов Евросоюза, которые действуют (а) на территории ЕС и (2) в отношении компаний, зарегистрированных в ЕС и физлиц проживающих на территории ЕС. Нормативные акты обычно устанавливают запрет на определенные виды деятельности для указанных выше лиц. Соответственно, если деятельность, которая является подсанкционной, осуществляется за пределами ЕС или без участия физ- и юрлиц из ЕС, то такая деятельность абсолютно законна, равно как и с точки зрения других правопорядков, подстанционная в ЕС деятельность на территории этих других правопорядков абсолютно законна.
Запрет на импорт продукции российской металлургии основан на пункте 3g Директивы Совета ЕС № 833/2014. Сама Директива старая и принята еще в 2014 году в связи с событиями на Донбассе и катастрофой малазийского Боинга, но она была существенно дополнена после начала СВО. В частности, сам пункт 3g и перечень продукции металлургии, подпадающей под запрет был внесен 15.03.2022. Первоначально запрет касался (1) импорта в ЕС прямо или косвенно продукции, которая произведена или экспортируется из России, (2) покупки продукцией, которая находится на территории России или произведена там, а также (3) транспортировки такой продукции. Работает данная конструкция следующим образом: любое лицо ЕС не имеет право ни ввести металлопродукцию на территорию ЕС, купить ее для использования в каких-то технологических цепочках за пределами ЕС, ни даже просто наняться для ее перевозки. Таким образом продукция, имеющая страной происхождения или местом поставки Россию, в ЕС попасть не может физически. Однако, известно, что в результате переработки первоначальная вещь (в нашем случае металлопродукция) прекращает свое существование и возникает новая вещь. Возможно, это свойство и был использовано российскими металлургами: финальные операции могли быть вынесены за пределы России в страны не являющиеся членами ЕС. В этой цепочке российская продукция поступала как сырье для продукции, производившийся в такой третьей стране. И на совершенно законных основаниях полученная таким образом продукция не считалась российской.
Могу предположить, что именно по этой причине в 6-м пакете санкций от октября 2022 запретительные меры пункта 3g Директивы № 833/2014 были распространены и на металлопродукцию, происходящую из третьих стран, в производстве которой были, использовалась запрещенная металлопродукция из России. Данный запрет вступает в силу с 30.09.2023. Следовательно если описанные выше схемы имели место, то у металлургов еще есть время, чтобы выполнить заключенные контракты.
Может ли российская продукция попадать на рынок ЕС обезличено? Безусловно какая-то часть будет туда попадать. Но вряд ли можно говорить о существенных объемах в данном случае.
Санкционное законодательство постепенно превращается в самостоятельную отрасль права, методы регулирования которой постоянно совершенствуются. Его можно сравнить с законодательством о противодействии легализации и Еврокомиссия в своих руководствах и «Обзорах лучших практик» рекомендует брать за основу именно мероприятия должной осмотрительности, проводимые в рамках антиотмывочного законодательства. Компания из ЕС, на которую возложена ответственность по соблюдению санкция сама должна выполнить все мероприятия по сбору информации о своем контрагенте и о товаре, по поводу которого она собирается заключать договор и на свой страх и риск принять решение о том стоит ли работать с данным товаром (контрагентом) или нет. При этом во многих странах ЕС уже имеется уголовная ответственность на обход санкций, а в скором времени такая уголовная ответственность должна быть введена на уровне законодательства ЕС. Соответственно, поскольку скрыть как таковое происхождение товара, поставляемого крупными партиями невозможно, возможны только юридические манипуляции основанные на парадоксе корабля Тессея. Такие манипуляции ЕС будет выявлять и принимать дополнительные запреты, обход которых будет становиться все менее и менее экономически эффективным.
Тот параллельный импорт, который возник сейчас в России основан на том, что после определенного звена производитель, находящийся на территории ЕС утрачивает эффективный контроль за движением товара. Это звено обычно относится к уровню мелкооптовой и розничной торговли. И с этого звена соответствующие заинтересованные покупатели приобретаю такой товар на территории третьих стран и экспортируют в Россию. Я могу предположить, что производители контролируют своих дилеров на предмет продажи товаров покупателям, связанным с Россий. Этим контролем можно объяснить проходившую информацию о том, что дилеры Киа в Казахстане перестали продавать автомобили гражданам Россий. Я полагаю, что это требование поступило дилерам от производителя.
Возможно ли организовать параллельный экспорт по такой же схеме? Думаю, что возможно и он уже наверняка организован в некоторых отраслях. Но речь в данном случае будет идти о каких-то маргинализированных продавцах и покупателях, которые не смогут оказать существенного влияния в общую картину».
Управляющий партнер Экспертной группы Veta Илья Жарский:
«Список стран-импортеров продукции российской металлургии не ограничивается только Европой и Северной Америкой. В первую очередь, конечно, речь идет о Китае. Даже при том, что при текущем курсе рубля большинство производителей заявляют о нерентабельности такого экспорта, цифры говорят о том, что это никоим образом не останавливает потоки продукции, отправляющейся на этот крупнейший рынок. Можно предположить, что часть поставляемой в Китай и другие страны, не вводившие ограничений на российский импорт, в дальнейшем реэкспортируется в те страны, где сейчас ощущается если не дефицит, то отставание темпов роста спроса над предложением из-за санкций. О каких объемах идет речь, увы, остается только догадываться, во-первых, потому что российские металлурги получили возможность не публиковать отчетности, во-вторых, потому, что раскрытие данных о стоимостных, количественных и качественных характеристиках реэкспорта российской продукции противоречит интересам как производителей, так и зарубежных организаций, в том числе и трейдеров, которые в такие операции могут быть вовлечены.
Я хочу отметить, что, действительно, те скупые данные, которые есть в открытом доступе, говорят о том, что производство, равно как и экспорт продукции отечественной металлургии упали не так резко, как могли бы, учитывая беспрецедентные ограничения, введенные со стороны крупнейших рынков сбыта. Так что, по всей очевидности, даже при условии снижения маржинальности экспорта и удлинения логистических цепочек, значительные объемы все-таки оседают на "западных" рынках. Собственно, снижение маржинальности экспорта, скорее всего, объясняется в том числе и тем, что посредники и закладывают в цены собственные риски применения в их отношении вторичных санкций, поэтому для сохранения конкурентоспособности собственной продукции производителям необходимо идти на уступки и отгружать свою продукцию по более низким ценам. С другой стороны, при условии, что спрос на такую продукцию остается стабильно высоким, а заместить выпавшие из-за санкций объемы в обозримом будущем просто невозможно, в сохранении такой ситуации заинтересованы не только производители и посредники, но и потребители».